Восьмого (двадцатого по новому стилю) мая в Украине отмечают очередную важную дату, связанную с биографией выдающегося поэта, прозаика, художника, общественного деятеля Тараса Шевченко – годовщиной его перезахоронения. Именно в этот день далекого 1861 года на пароходе «Кременчуг» перевезли останки поэта из Киева в Канев. 10 (22 мая), после отслуженной в церкви панихиды, прах отнесли на Чернечую гору. Годовщина этой важной даты – хороший повод вспомнить о ключевых жизни и творчестве Тараса Григорьевича, а также открыть для себя еще неизведанные моменты биографии художника. Известный шевченковед, доцент кафедры украинской литературы Валентина Кравченко подготовила увлекательный рассказ о последней любви Кобзаря. В своих статьях она не только навела необычный взгляд на всем хорошо известные события, но и вспомнила об обстоятельствах биографии художника, которые, к сожалению, мало известны широкой общественности.
Каждая дата годовщины Т.Шевченко придает широкой публике и новые имена исследователей, которые черпают вдохновение из этого первоисточника, пытаясь объяснить его феномен, постичь силу простоты, раскрыть тайну Шевченковой философии, закодированной в слове, неизвестные факты жизни человека, которые являются лицом украинской нации. Это стало необходимым и даже привычным, потому что до сих пор отмываем Т.Шевченко от грязи господствующих идеологий, которые создавали идеального поэта, вытравливая все человеческое. Поэтому актуально звучат слова поэтессы Н. Гнатюк, которая в стихотворении «Два кольца» писала: А нащадки грузнуть у паперах, / Щоб усе дізнатися про вас. / Щоб знайти мотиви звинувачень, / Щоб з архівів висмоктати щось…
22 мая – день перезахоронения Т.Шевченко в Украине, поминальный день сына Украины, который отдал за нее душу. Итак, говорить факты, которыми оперируют исследователи, в частности Олег Павлович Варенык, краевед, хранитель музея «Морская Стрельна» под Санкт-Петербургом, уроженец Черкащины, великий украинец, автор многочисленных статей в периодических изданиях об истории городка Стрельна и его известных жителей, куда его давно забросила судьба.
В исследовании «Искушение любовью. История одного экспромта. Шевченко в Стрельне», над которой О.Варенык работал в течение двадцати лет, находим подробности жизни Т.Шевченко в Российской империи: «В 17 лет прибыл в Петербург, 17 лет прожил в нем, здесь учился и стал известным рисовальщиком и поэтом». Интерпретируя известные факты его биографии, автор справедливо акцентирует внимание на малоизвестных. В частности, исследователь констатирует, что рука Т.Шевченко-художника в составе артели Карла Брюллова расписывала Исаакиевский собор.
Основное внимание О.Варенык сосредоточил на личной жизни Т.Шевченко, в частности на взаимоотношениях с Лукерьей Полусмак – последней его большой любовью. Лукерья Полусмаку это время жила в состоятельной семье Владимира и Варвары Карташевских, украинцев с Черниговщины, которые жили в Петербурге. Там ее и увидел Т.Шевченко, потому что бывал у них, как у земляков.
История ее жизни такова. Лукерья родилась в мае 1840 г. в селе Липовый Рог Нежинского уезда Черниговской губернии в имении Якова Макарова. Ее мать была у господина горничной. Утверждали, что Лукерья была внебрачной дочерью Якова Макарова. В 1848 р., когда свирепствовала холера, родители Лукерьи умерли, и восьмилетняя девочка осталась в богатой семье Макаровых. Сын Якова Макарова Николай Яковлевич называл ее своей сестрой, постоянно беспокоился о ней, а его сестра Варвара Яковлевна учила сироту грамоты. Лукерья стала хорошей швеей, умела искусно вышивать белым по белому. В переписи 1857 г. помещик не записал сироту как крепостную, объявил, что ее родители были свободны.
В 1858 г. Яков умер, и его вдова Анастасия Александровна на Рождество привезла Лукерью к дочери Варваре в г. Стрельну, чтобы та не напоминала ей о «вольности» мужа. Во время долгой дороги с Украины в Петербург Лукерья простудилась и заболела. У нее было обнаружено чахотку и Николай Яковлевич отвез ее в больницу, где девушка пробыла шесть недель. После возвращения Лукерья «расцвела». В семье Макаровых, а потом и в семье их друзей Владимира и Варвары Карташевских, земляков Т.Шевченко, она была почти членом семьи, ее величали как госпожа, обращались на «Вы». К Лукерье сватался повар Карташевских, но, ревнуя новоприбывшую, другие наймички отказали его, убеждая, что деревенская девушка ему не пара.
В те времена модными были званые вечера. И Варвара Карташевская дважды в неделю собирала земляков и известных литераторов. Тут ей и пригодилась Лукерья, которая красиво вышивала, заплетавшая кружевом (ее рукоделия хозяйка раздаривала нужным людям). На таких вечерах Лукерья была одета в настоящие украинские одежды, встречала гостей с хозяйкой. Говорила она на украинском языке, что тоже нравилось гостям.
Весной 1860 г. Варвара Карташевская повезла своего мужа на лечение за границу и Лукерья временно поселилась в их приятелей Белозерских. Большая семья Белозерских проводила лето в дачном поселке Стрельна, потому что рядом было поселение немецких колонистов, которое славилось дешевыми молочными продуктами, колбасами и овощами, а местные рыбаки кормили всех свежей рыбой – осетрами и стерлядью. В арендованном доме жили Александра Кулиш (Анна Барвинок), жена П.Кулиша, ее сестра Надежда Забила (Белозерская) с дочерью Надеждой (будущая писательница Наталка Полтавка) и мужем Матвеем Симоновым (Г.Номысом). У них часто гостил Т.Шевченко. Сестер навещал Василий Белозерский, товарищ Т.Шевченко по Кирилло-Мефодиевскому обществу, Н.Костомаров. Александра Белозерская (Кулиш) была хорошей хозяйкой: Г.Костомаров был в восторге от грибов, которые она умела приготовить, а Т.Шевченко очень любил рыбу. Лукерья помогала ей принимать многочисленных гостей.
О.Варенык рассказал историю бурной любви П.Кулиша, состоящего в браке с Александрой Белозерской, к Марии Вилинской (Марко Вовчок), которая стала его «искушением любовью». П.Кулиш и Марко Вовчок уехали за границу, а Т.Шевченко, чтобы поддержать сестер, стал наведываться к ним на дачу. Поэт очень любил гулять по приморской Стрельне с детьми Надежды Михайловны – Надеждой и Машей. Местность с многочисленными озерами и лугами напоминала ему родное село. Из Академии искусств, из Петербурга, Т.Шевченко добирался до Стрельны или Петергофской железной дорогой или морем.
Т.Шевченко и Лукерью соединили прежде всего песни, которых Лукерья знала множество. Также тихие вечера они проводили в разговорах. Сорокапятилетний Т.Шевченко влюбился в Ликерью – почувствовал искушение любовью. Чтобы выглядеть моложе, он сбрил бороду, оставив пышные казацкие усы, надевал белый костюм, держал в руках модную палку, желая нравиться молодой землячке. Т.Шевченко неожиданно нашел свое счастье и решил посвататься. 27 июля праздновали именины П.Кулиша, и поэт выбрал именно этот день, чтобы разрядить удручающие обстоятельства в семье Белозерских за отсутствия именинника. Поэт приехал в Стрельну и сообщил о своем намерении. Однако, вместо радости, у сестер и братьев Белозерских это вызвало удивление и непонимание, потому что его земляки, будучи «вельможными панами», не могли даже представить, что знаменитый Т.Шевченко хочет жениться на их непослушной наймичке, потому что она ему неровня.
Т.Шевченко рассердился, и на следующий день написал Белозерским гневное письмо, после чего Василий и Надежда ездили в Академию, чтобы объясниться с ним и отговорить от женитьбы. Но Т.Шевченко настаивал: он поклялся на большом металлическом кресте, что любит Лукерью и не откажется от сватовства. Потом попросил передать тот крест возлюбленной. И Лукерья, по украинским обычаям, на следующий день стала ходить с цветком на голове, как положено невесте. Белозерские замечали, что она не должна ходить так и давать согласие на брак без разрешения хозяев. На третий день после объявления о сватовстве Белозерские настояли, чтобы Т.Шевченко и Лукерья написали письмо Николаю Макарову за границу с просьбой получить его благословение. Но «любимые» земляки Т.Шевченко (Александра Кулиш, Василий Белозерский) тоже писали к нему и просили не давать своего согласия. Влюбленный поэт не знал этого. Он готовился к свадьбе, которую планировал отпраздновать после Покрова.
Т.Шевченко собирался вернуться на Украину с женой. На родине он просит посадить яблоню и грушу на память о знаменательном дне в его жизни, дне сватовства, отсылает 1000 рублей для будущей усадьбы и проект дома из четырех комнат с мастерской, который подготовил архитектор Ф.И.Черненко. Влюбленный распорядился купить на двери дуб или ясень, а для пола – липу, договаривается с Михаилом Лазаревским, чтобы тот был старшим шафером на свадьбе, а в его матери Афанасии Алексеевны просит родительского благословения на брак с Лукерьей. В ответ он получил от нее письмо: «1860 г., 11 сентября. Гирявка. Сердечно благодарю Вас, мой дорогой и добрейший сын, Тарас Григорьевич, за Ваше внимание ко мне; не знаю, чем могла я заслужить его, но я горжусь им и высоко его ценю. Благословляю Вас чистым сердцем на предстоящую Вам новую жизнь. Желаю Вам насладиться в ней возможным на земле счастием! Желаю Вам так искренно, так чистосердечно, как я желала бы его моему родному сыну. Молю Бога, чтобы он когда-нибудь привел меня увидеть и обнять Вас с Вашей супругою в моем доме, где так еще свежа память о Вашем посещении. Усерднейший Вам друг и мать А.Лазаревская».
Т.Шевченко щедро одаривает будущую жену: дарит ей Евангелие в белом накладе с золотыми замочками, икону Божией Матери, на обороте которой написал «Спаси і сохрани Ликеру», дорогие бусы и серьги с медальонами, украшенные бриллиантами, 100 экземпляров «Кобзаря», чтобы от ее имени они были подарены украинским школам. В воспоминаниях, которые цитирует О.Варенык, Лукерья добавила, что она получила в подарок шесть пар сапог на шнурках, малахитовый ящик, в котором было пятьсот рублей серебряными пятаками. Это было приданое невесты, Т.Шевченко решил ей сам поднести.
Он заботился о ней и тогда, когда она заболела: послал сторожа Федора в Стрельну с теплым платком и носками. Тогда же он нарисовал ее портрет. На нем она в подаренных длинных сережках-медальонах с миниатюрными изображениями христианских добродетелей – Веры, Надежды и Любви. В одном медальоне было изображение сердца и Божьей Матери, осыпанные бриллиантами, а в другом – крест, окутанный бриллиантовой веточкой.
Т.Шевченко готовился к свадьбе: моделировал и заказывал дорогую одежду для невесты. Чтобы снять мерки, просил Белозерских отпустить Лукерью в город, но получил отказ на том основании, что Лукерья и Тарас еще не получили благословения от ее хозяина Макарова. В запале поэт пишет знаменитое стихотворение «Лукерье. На память 5 августа 1860 г.»:
Моя ти любо! Мій ти друже!
Не ймуть нам віри без хреста
Не ймуть нам віри без попа
Раби, невольники недужі!
Заснули, мов свиня в калюжі
В своїй неволі!...
Он сшил себе фрак в модном французском столичном ателье («не хотел одевать вицмундира, положенного художнику, закончившему Императорскую Академию художеств»).
С большими трудностями Т.Шевченко забрал Лукерью от Белозерских и арендовал ей комнату по ул. Офицерской на Васильевском острове; снял отдельную квартиру, обставил ее, купил на зиму дров, чтобы было куда переехать после венчания. Он все продумал, но не учел коварства друзей: «…они то пребывали тоже в состоянии искушения любви, но только к власти, в отличие от Шевченко, который власть не терпел, особенно императорскую».
Лето и осень Т.Шевченко зарабатывал деньги на свадьбу, готовился к выставке своих художественных полотен, и только вечера и выходные посвящал любимой. Влюбленный художник приглашает Лукерью в Академию художеств в мастерскую, показывает свое жилье, работы, угощает, о чем спустя много лет трепетно вспоминала Лукерья. Он пишет на родину радостные письма, делится планами на будущее.
Земляки поэта не радовались этому, это их дразнило. 3 сентября Мария Карташевская писала: «Вчера был Шевченко, а сегодня приходила его невеста. Много рассказала, как они думают устроиться, и между прочим, что жених ее говорит, что в Малороссии по зимам скучно, и потому они будут ездить зимой или в Париж, или в Петербург. Вот как судьба забавляется над людьми. Лукерия в Париже! Чтобы избежать скуки, живя на собственном хуторе! Дико все это звучит!»
Они готовили ловушку, чтобы свадьба не состоялась. Лукерье был нанятый подставной учитель, который начал за ней ухлестывать. Их замысел удался: отношения Тараса и Лукерьи разладились, что уже 13 сентября Мария Карташевская извещала свою приятельницу Веру Астахову. Раздраженный Т.Шевченко по настоянию друзей в последний раз встретился с Лукерьей, публично рассказал, как уважительно к ней относился, а когда Лукерья это подтвердила, попросил вернуть все подарки:
«Усе оддай мені!.. До нитки оддай!.. і старих порваних черевиків я тобі не подарую!..
Глубоко потрясенные этой сценой, все сидели, будто прикипев к месту, не говоря ни слова… Шевченко тяжело дышал, несколько раз прошел по комнате, молча пожал всем руки и так же молча, не сказав ни слова, уехал домой. Так кончился его роман…»
Все это дало повод биографам Т.Шевченко подчеркивать на его скупости. Но объяснить это несложно, понимая психическое состояние человека, который потерял надежду на семейную жизнь, разочаровался.
После тяжелой прощальной встречи с Лукерьей взволнован Т.Шевченко написал стихотворение «Н.Я.Макарову на память 14 сентября», как упрек ему, потому что господин проигнорировал просьбу, схитрил – не приехал и не дал обещанного публичного благословения. Поэт обыграл в нем и псевдоним Александры Кулиш – «Барвинок» (синие цветы барвинка как символ вечной любви и доброй памяти). У нее он был шафером на свадьбе, а она так его «отблагодарила»:
Барвінок цвів і зеленів,
Слався, розстилався;
Та недосвіт передсвітом
В садочок укрався.
Потоптав веселі квіти,
Побив… Поморозив…
Шкода того барвіночка
Й недосвіта шкода!
Т.Шевченко тяжело пережил несбывшейся свадьбы, никого не обвинял, изливал боль в стихах, а своим родным написал: «Я зі своєю молодою, не побравшись, розійшовсь...»
Лукерья Полусмак носила траур после смерти Т.Шевченко два года. Весной 1905 года она навестила могилу Т.Шевченко в Каневе и оставила щемящее воспоминание в Книге записей, вспомнив, как ласково называл ее поэт:
«13 мая 1905 приїхала твоя Ликера,
«твоя люба», «мій друже»
Сегодня мой день Ангела
подивись на мене, як я каюсь…»
В 1911 году она переехала в Канев и до конца своей жизни ухаживала могилу Т.Шевченко. Умерла Лукерья Полусмак в 1917 г.
Статья О.Вареныка «Тайна последнего стихотворения Т.Г.Шевченко и его невесты Анны из Луги», обнародованная на юбилейной международной научной конференции «Т.Г.Шевченко и его время» (Санкт-Петербург, 2014 г.), содержит сенсационные подробности о неизвестной до сих пор последней любви поэта.
В шевченковедении принято считать, что той любовью была Лукерья Полусмак. Однако О.Варенык называет имя другой женщины – Анны Шариковой, которая заканчивает ряд женщин Т.Шевченко: Оксана Коваленко, Ядвига Гусиковская, Амалия Клоберг, Надежда Тарновская, Анна Закревская, Варвара Репнина, Феодосия Кошиц, Забарджада, Агата Ускова, Екатерина Пиунова, Мария Максимович, Наталия Шуляченко, Харитина Довгополенко, Лукерья Полусмак…
Отсутствие семейного счастья угнетало поэта. Его окружение не одобрило брака с Лукерьей Полусмак, но поэт верил, что в этом его спасение и продолжение жизни, поэтому упорно искал жену и был уверен, что с Анной Шариковой будет счастливым.
Краевед констатирует, что Т.Шевченко стремился покинуть Петербург, непременно женившись, и вернуться на Украину. После неудачной попытки сватовства к Лукерье он не высказывал намерений о женитьбе на простой девушке, чтобы никто не «потоптав веселі квіти», не «побив», не «поморозив», никому не называл имени будущей жены, не рассказывал о подготовке к свадьбе. О.Варенык, ссылаясь на архивные находки, утверждает, что с Анной Шариковой Т.Шевченко был помолвлен за десять дней до смерти.
По свидетельству исследователя, в конце 1860 года, в Петербурге, Т.Шевченко встретил своего старого знакомого Ивана Севастиановича Шарикова. Этот человек получил вольную от помещика за то, что воспитал приемную дочь Анну. Теперь он хотел выдать ее замуж. Мать Анны умерла при ее рождении.
Анна понравилась Т.Шевченко, и потерять ее он не хотел, всячески маскируясь, сторонясь женщин после разрыва с Лукерьей Полусмак.
Тайная помолвка Т.Шевченко и Анны Шариковой состоялась 15 февраля 1861 года. В этот же день поэт купил себе золотые часы, который подходили к его свадебной одежде, и дописал свой последний стих «Чи не покинуть нам, небого…», в котором обращается именно к Анне со словами:моя сусідонько убога, моя доле…, моя сестро, / Дружино святая!, Друже мій, / О мій сопутниче святий! Він вірить – мрія досяжна:
Поставлю хаточку, садочок,
Кругом хатини насажу,
Прилинеш ти у холодочок,
Тебе, мов кралю, посажу.
Дніпро, Україну згадаєм,
Веселі селища в гаях,
Могили-гори по степах –
І веселенько заспіваєм…
Через десять дней Т.Шевченко скоропостижно скончался, унеся в могилу свою тайну. Анна Шарикова вернулась в Луга, уездного города Санкт-Петербургской губернии.
В годы войны 1877-1878 гг. Анна служила сестрой-жалобницей. Она хранила приданое жениха и его рукописи, которые в 1867 г. отдала на рассмотрение лужскому мещанину Орлову, который их не вернул, сообщив, что они сгорели вместе с домом. В 1892 г. у нее были похищены и письма поэта к ее отцу, в которых подтверждалось право литературной собственности и то, что она была помолвлена с Т.Шевченко. С 1896 г. Анна Шарикова добивалась возврата похищенного у нее архива Т.Шевченко, поскольку была попытка его опубликовать посторонними лицами. Дело было непростым, политическим, ибо касалась поэта, которого за крамольные произведения было отдано в солдаты и который до самой смерти находился под надзором полиции. Насторожили следствие еще и заметки Т.Шевченко о реформе 1861 г. Анну объявили сумасшедшей, отправили под надзор в Свято-Духов Новгородский монастырь, из которого и вышла лишь после 1917 г. Анна Ивановна Шарикова − последняя надежда Т.Шевченко на семейную жизнь, «любов, що розійшлася сном»,− померла около 1920 г.
Итак, по исследованиям О.Вареныка узнаем о бытовых обстоятельствах жизни поэта и художника в последние дни, краевед собрал из различных исторических источников, воспоминаний и свидетельств очевидцев. Поэт и художник Т.Шевченко предстает перед нами обычным человеком, что важно в контексте дорисованного, искусственно созданного образа гения.
Валентина Кравченко,
к. филол. н., доцент
кафедры украинской литературы
